Игры разума

Мерцает сапфир украшеньем на шпаге,
Что все ещё в ножнах хозяев-дворян.
Ни в храбрости не упрекнуть, ни в отваге,
Коль имя твоё – Господин Дуэлянт.

Удар дуэлянта. Позор или слава?
Решает мгновенье. Не дрогнет рука.
Такая дворянская эта забава:
Коль честь дорога, значит, жизнь коротка.

За дерзость расплата – венчанье со смертью:
Клейменье позором иль вечности путь.
Скрестились клинки, и металл в круговерти
Кровавым багрянцем испачкает грудь…

Лишь Шут королевский не знает награды
За дерзость свою, как всегда, невредим.
Как шпагою колет он горькою правдой,
Иронией острой. Его господин –

Великий и мудрый король седовласый
Не властен над собственным хитрым шутом,
С его остроумием небезопасным,
Лукавым и колким его языком.

Итак, маскарад. Все вельможи нарядны,
За маской скрывают и чин, и лицо.
Манеры изысканы, речи их ладны;
Костюмы да маски кружляют дворцом.

Рождаются первые звуки оркестра,
Врываются в зал. Тонкой нитью смычка
Орудует сам церемоний маэстро –
Без устали скрипку сжимает рука.

Пульсирует вальс. Кавалеры во фраках
Под музыки ритм к незнакомке спешат,
А дамы флиртуют и строят им глазки,
И вот уж, глядишь, вихрем в танце кружат.

Ложатся от свеч разноцветные блики:
Летучие мыши, шуты, короли.
Ни титулов нет, ни чинов, только лики
Под маскою в тайной улыбке легли.

Дворцовые сплетни и дамские чары
Интригой пропитаны, как никогда.
Здесь каждый стремится найти себе пару,
Чтоб с чином под маскою не прогадать.

И вот уж-де Ангел, Богиня, Виденье;
На диво свежа, хороша и стройна.
В раскрытую дверь ветерка дуновеньем
Впорхнула вдруг в зал и осталась одна.

Её престарелый отец задержался
С поклонами долгими в самых дверях;
Она ж, окрыленная звуками вальса,
Забыла приличия; слышно лишь: «Ах!»

И вот уж одна. А маэстро вонзает
В поющие струны свой резвый смычок.
Ей двадцать всего. В чудных глазках играет
Её молодой с хитрецой огонек.

Каков маскарад! Из провинции дальней
Привёз её герцог. Он дал ей обет
Чете королевской и прочим дворянам
Представить её и ввести в высший свет.

Без маски, увы. Что до маски, о, боги!
Ужель красота прикрываться должна
Тем, что в сравнении очень убого
Убранством своим. Нет, такая она –

Сияет поярче любых изумрудов,
Камней драгоценных, скрывающих лик.
Она словно лань – грациозна, упруга.
Вошла. Огляделась. Зал замер и стих.

Затих даже Шут, онемев от восторга
Пред девой младой, красотою проник.
Ни фраз остроумных, ни колкого слога
Не слышно. Неужто так быстро поник.

Ан нет уж! Глаза его чарами полны.
Приковуют намертво образ чужой.
И вдруг на себе ощутил её томный
Взгляд нежный, игривый. Но кто-то другой,

Такой же шальной и такой же безумный,
Спешит напрямик сквозь танцующий зал.
Под маской орла профиль хищный и умный;
Достойный поклонник пред нею предстал.

Один реверанс, и скользящим движеньем
Он властно уводит избранницу в вальс.
Тут шут с нескрываемо сильным волненьем
Их остановил: «Эта ль дама для Вас!

Вы хищная птица, Вам эта услада,
Увы, ни к чему. Да на Ваш аппетит
Питание лучшее видимо падаль.
Так что, мой орел…» Маска к черту летит,

Свирепую злость обнажив дуэлянта.
Зал вздрогнул. «Ох, смертник он!» – слышится стон.
Но шут не шутил. Обсудил секундантов,
Назначил оружие, выскочил вон.

Как был – так исчез. Убежал восвояси.
Минуту спустя зал покинул и франт.
И брошенный дамами слог оборвался:
«Жестокий боец – Господин Дуэлянт…»

«А кто же другой. Он ведь тоже был в маске?»
«А кто же другой?» – восклицает она.
Но Шут убежал, избегая огласки;
Ему уж ни жизнь и ни смерть не красна.

Сражен красотой. И ужели отваги
Не хватит ему первый раз постоять
За слово Шута? И поэтому шпагу
Он будет теперь, не лицо, обнажать.

Под маскою маска – чело шутовское,
Под маскою маска – улыбка глупца;
Никто из дворян не пойдет на такое –
Назначить дуэль для шута-наглеца...

Продолжился бал; только светские сплетни
Пошли по рукам, и почти до утра
Не утихали страсти по здешней
Выходке странной – проделке Шута.

«Лишь Шут королевский способен на драму,
Без страха дуэли устроить скандал.
Но это не Шут» – удивляются дамы:
«Тот все же в сатире своей меру знал!»

Он был Мистер «ИКС», а не Шут оголтелый,
С его непристойным понятием «честь».
Нет, сей дворянин с некой удалью смелой;
Достоинств у незнакомца не счесть.

И шепчутся дамы: «Он краше намного:
Прямая осанка, подчеркнутый нос,
Уверенность в шаге. А важность и строгость
Ему прибавляет огромнейший рост».

«Он видно не здешний. Его мы ни разу
Не видели на королевских балах,
На раутах светских, на пиршествах разных;
Ему не знакомы ни трусость, ни страх».

Всё это – бурлящая жизнь маскарада,
Обычные россказни дам при дворе.
И всё ж продолжается бал до упада,
До утренней зорьки, и на заре

Уставшие гости дворец покидают,
Их всех по домам увезёт экипаж;
И на заре Мистер «ИКС» ожидает
Смертельной дуэли своей в первый раз.

За дерзость расплата – венчанье со смертью:
Клейменье позором иль вечности путь.
Скрестятся клинки и металл в круговерти
Кровавым багрянцем испачкает грудь…

Светало. Бессонною злобой томимый,
Шут ожидает свой час роковой;
Маска от плоти неотделима,
Ему сохраняет надежду на бой…

Время пришло. Вот стоят у барьера
Два дуэлянта и два шута:
Первый из них шпагой сделал карьеру,
Жизнью и смертью играя шутя;

Ну, а второй дуэлянт, не играя,
Вытащил жребий с названием «смерть».
Маской обличье своё прикрывая,
Он первый раз захотел умереть.

Он первый раз увидал этот кроткий –
Чистый огонь, исходящий из глаз;
Только ему был подарен, сей чуткий,
Нежный и ласковый взгляд первый раз.

Он первый раз был нетронут хулою,
Ложью и фальшью, посланной вслед.
Он первый раз наслаждался собою.
Он не в шута первый раз был одет…

Бой начался. Что – позор или слава?
Это не важно, коль колет рука.
Жизнь так потешна, а смерть так забавна,
Та коротка, а вторая близка.

В звоне металла все мысли померкли,
Тело изранено, воли предел.
Кто победил, а кого-то повергли
В этом ли смысл? Если только посмел

Ты в первый раз, окрылённый любовью,
В чувствах своих неподвластен судьбе,
Твердо решил оставаться собою.
Смог первый раз заявить о себе.

Кровь смыла смуту и тяжкое бремя
Глупостью злить короля и господ.
Ты ведь не шут, и пускай твое имя,
Новое звучное имя живет.

Так Мистер «ИКС» пал на землю изранен;
Был Господин Дуэлянт невредим.
Поверженный умер с улыбкою странной,
Он смертью, казалось, был неодолим.

И дуэлянт по велению долга,
Чтобы прикрыть его смертны уста,
Маску сорвал и, исполнен восторга,
Доброе лико увидел Шута.
2004 г.